Песнь о воде

Потопленный фрегат плывет под водной толщей,
где наш расчислен час, где алчет грудь меча,
где нынче огнь да меч пошли плясать на площадь —
дай опоздать на час, на оборот ключа.

Дай опоздать, укрой в тугие травы тело —
с изнанки розов мир — ни судища, ни ков…
Но стынет кровь воды в сети земных артерий,
В страданиях земли сгустившаяся кровь.

Вода снедает брег, вздувает мякоть хлеба,
вода стоит стеной, как войско при дверях…
И близость этих вод затмила близость неба,
которое есть твердь. Мы все в его сетях.

В тугих сетях. Прости. Движенья неумелы.
Я ничего не спас: все — влагой из горсти,
когда пал с неба огнь и свет истек вдоль тела,
вдоль тела твоего, столь узкого в кости.

Я ныне побежден сияньем и круженьем,
я снова побежден: пред небом каждый нищ…
Как ландыши невест в цветастой вздутой пене,
как лебеди ладей, плывут гробы кладбищ.

Всех плывших на плоту, что был сплетен так слабо,
крест-накрест вервие — как пала твердь на твердь,
всех плывших на плоту, когда разверзлись хляби,
крест-накрест вервие сплетает ныне смерть.

Потоплены водой, как войско фараона,
с незримых колесниц не в силах соскочить,
мы все уснем в ночи, навеки в стылом лоне.
Как рыбы глаз твоих, мы все уснем в ночи.

1997